[Li Tomoko]

Все знают, что Кид - это Томоко, но не все, что Томоко - это Кид.
В общем, там просто читателей больше, поэтому утащил туда. Продолжение в комментариях у Кида)

03.04.2015 в 04:33

Пишет  Uzumaki_Kid:

Вышибалы. Глава 1
Начинаем) Заметили ошибку - напишите, а то я чую многие пропустил.

Фендом: Ориджинал
Название: Вышибалы
Глава № 1
Автор: Uzumaki_Kid
Размер: макси. Овер до фига слов
Пейринг/Персонажи: Акросс, Тим, Барс, Вега.
Категория: Джен
Жанр: драма, городское фентези, альтернативные реальности
Рейтинг: R
Предупреждения: Смерть персонажей, пытки, насилие.
Размещение: запрещено без разрешения автора
Посвящается: [L] S. D&LI R.[/L], которая каждую неделю требует от меня отчет по прогрессу в этом оридже ^^'
Краткое содержание: 1. Не имея физического тела, игрок, прибыв в мир, вытесняет личность человека, находящегося на грани самоубийства.
2. Прибыв на игру, союзники и противники сходятся в самой высокой точке города. В этой точке царит перемирие.
3. Игра заканчивается со смертью одного из капитанов. Проигравшей считается команда, чей капитан убит.

Правила игры:
1. Не имея физического тела, игрок, прибыв в мир, вытесняет личность человека, находящегося на грани самоубийства.
В этот раз Акроссу везет, и его выбрасывает в мир за мгновение до выстрела в рот, и, хотя тело неприятно вспотело под футболкой с растянутым воротом, руки свело от напряжения и несколько минут ему приходится отплевываться от вкуса металла и ружейной смазки, он вовремя убирает опасность от физической оболочки.
Тиму везет меньше, и он проявляется в сознании тела с уже разрезанными запястьями. Несколько секунд он тратит на то, чтобы рассмотреть, как толчками вытекает кровь, впитываясь в плюшевую обивку кресла, а затем так же спокойно, будто чашку для чая, достает из бельевого шкафчика вафельные полотенца, заматывает раны.
Барс же хрипит на кафельном полу ванной, стягивая с шеи петлю и раздумывая в меру возможностей о том, какому идиоту придет в голову вешаться в ванной. К счастью, условием начала игры является не смерть потенциального самоубийцы, а его готовность умереть, следовательно и отдать свое тело паразитам в их лице, не имеющим физической оболочки здесь.
И заново научившись дышать, выдав что-то вроде счастливого вздоха выбравшегося из трясины человека, Барс замечает пустые блистеры от снотворного на полу. Такие вещи почему-то происходили только с ним, разве мог Тим или Акросс прийти в этот мир обосравшимися или вынужденными полдня блевать, пока не приедет «скорая» промывать желудок? Нет, если тело Тима вздумает резать вены, оно хотя бы не повесится после этого для верности. Бог этой игры, если он и существует, явно ненавидит Барса.
Веге, впрочем, везет еще меньше, и прежде чем полноценно вступить в игру, ей приходится разбить пару носов, а потом для профилактики и по яйцам дать, а домой все равно идти в порванном платье, объясняясь перед прохожими, что с ней все в порядке, она не плакала, просто попала под дождь, платье порвалось, когда поскользнулась и упала с лестницы. Приставать к ней никто с теми же намерениями почему-то не спешит. Всю дорогу ее бесит, что некоторые их тела по сути и не виноваты в том, что готовы были умереть. Минута простительной слабости, только и всего, но уже ничего не поправишь.

2. Прибыв на игру, союзники и противники сходятся в самой высокой точке города. В этой точке царит перемирие.

Барс поведением всегда напоминает школьника, и Акроссу кажется, что этот парень в игре прибавляет себе сантиметров семь роста и столько же лет возраста. Внешность их после прихода в мир игры воспринимается так же, как обычно, будто физические оболочки были их двойниками, но Акросс знает, что это не так. С фотографий их оболочек на него смотрели другие люди, а он, как и его команда, выглядел как обычно.
Когда Тим, который всегда пытается появиться первым, наконец приходит, Барс напевает что-то: то ли тему Терминатора, то ли что-то еще из боевиков. Тим, словно затаив обиду, не здоровается, пожимает только руку капитана — Акросса, который сидит в глубоком кресле за широким полированным столом. Но в кабинете темно и пусто, нет мебели кроме этого стола и кресел со стульями, и нет освещения кроме огней ночного города.
— Тим, не злись, ты не представляешь, через что мне пришлось пройти, чтобы прибежать сюда первым, — примирительно ноет Барс. Он всегда идет на попятную, только начав подзадоривать Тима. Конечно, тот мог оценить шутку и улыбнуться, но почти всегда это выглядит как: «Ахаха, хороший шутка, смешной. Но ногу я тебе все-таки ломать». Так Барс передразнивал Тима, называя его за рост под метр восемьдесят и короткие светлые волосы гордостью арийской расы. Ногу Тим ему тогда не сломал, конечно, но улыбнулся именно в таком духе, отбив желание шутить до конца игры. — К тому же я всю прошлую игру просидел в штабе. Мне-то охота наконец кости размять!
Все не всегда проходило гладко. Берегло только капитана, остальные попадали в реальность с переменным успехом, иногда кто-то не мог драться с голодным тигром на арене колизея или остановить свое падение, и тогда поиграть удавалось несколько минут до смерти физического тела, а затем ждать окончания игры за ее пределами. В этот раз мир был более-менее современным. Даже более того — Барс нашел в кармане джинсовки сотовый телефон, а до этого видел их только по телевиденью.
— Могу размять их тебе прямо сейчас, — предлагает Тим, протягивая руку для пожатия, и даже этот его жест выглядит угрожающе при таком взгляде и словах, но Акросс, вспомнив шутку про сломанную ногу, смеется, разрядив обстановку, и рукопожатие происходит уже в более-менее дружеской атмосфере.
Продолжая паясничать, Барс, будто пробующий направление ветра охотник, облизывает палец и торжественно объявляет:
— Чувствую мафиозную реальность. Интересно, какой год? У нас ведь нет супер-способностей?
Словно опоздавший ученик, тихонько приоткрыв скрипучую дверь, в кабинет проскальзывает Вега, зачем-то как можно тише торопится на свое место, хотя все трое смотрят на нее. Барс кажется разочарованным:
— Что, и на этот раз никто не мимо? Один я всегда мимо?
— Однажды убили Тима в самом начале игры, — напоминает Акросс миролюбиво. Он сидит, положив ноги на столешницу, закинув руки за голову.
— Ага. А потом мы узнали, что во время той зачистки он нам половину врагов с собой забрал. Мы закончили игру в пару дней.
Барсу иногда очень хочется, чтобы Тим отвечал на такие шутки чем-то вроде: «Рад стараться, обращайтесь», а не мрачным взглядом искоса.
— Ты как-то поздно, — Барс тут же находит себе более удобную почву для шуток.
— Нужно было переодеться.
— Не достаточно короткая юбка? Нужен вырез больше? Переодеться нужно было, но ты забыла, что собиралась выбрать и пошла вот так?
На его «так» уже грохочет распахнувшаяся дверь в кабинет, и даже Акросс, пусть и улыбаясь спокойно, все же убирает со стола ноги, хотя сейчас эти люди, если они, конечно, могли считаться людьми, не могут причинить вред никому из них.
Легион садится напротив, величественный и спокойный, сравнимый разве что с драконом, приземлившимся на груду золота. В одном из миров так оно и было, и с тех пор Акроссу кажется, что эта характеристика к нему прилипла. Он капитан команды соперников и воплощение своего имени. Казалось, вот-вот выдохнет с адским пламенем: «И имя нам — Легион!». Он в полтора раза крупнее Тима, и еще чуть более — Акросса, который с Тимим мог сравниться ростом, но не телосложением. При улыбке Легиона кажется, что Тим — самый радушный и добрый парень. Легион — основной противник Акросса. Капитан против капитана. Никто серьезно не понимает, как эти двое могут сражаться наравне. Мистика.
На подлокотник капитану вспрыгивает Гиена, маленькая пятнадцатилетняя дрянь. Легион ее не натравливает, просто девка эта и правда ненормальная. К тому же, чего бояться, кроме смерти? Смерть здесь не конечна, лишь порча телесной оболочки. Противник Гиены — Тим, и да, по началу Брас тоже очень смеялся над этим совпадением, пока не понял, что ему одинаково страшны и Тим в гневе и Гиена в хорошем расположении духа.
За спиной Легиона противник Барса — высохший, с ввалившимися глазами, желтоватой кожей, неэнергичный, и будто бы и вовсе дотлевающий последний отрезок жизни: Кощей. Имечко ему тоже подходило как нельзя лучше, и Барс думал бы, что этот персонаж пришел к ним прямиком из детских сказок, не будь тот так похож на другого человека.
И для Веги, которая все-таки девушка, даже если играет с ними, в противники высокая женщина в самом соку, ставшая по другую сторону от кресла Легиона: Щелочь. Барс никогда не видел, чтобы они дрались всерьез, то есть вырывая друг другу волосы или молотя кулаками. Девочки предпочитали убирать чужими руками, ядами, огнестрельным оружием или арбалетным болтом, но никогда не вручную. А на женскую драку посмотрел бы с удовольствием, пожалуй, и Тим. А впрочем, кто его знает, Тим, кажется, не интересуется ничем вообще.
От Легиона отчего-то каждый раз ждали срыва, и речи вроде: «Да в этот раз я вас всех порешу! По одному, по кусочкам! Землю зубами жрать будете! Я вырву вам все конечности перед смертью, пересчитаю зубы». Но Легион мужественно принимал свой проигрыш, садился эдаким демоном напротив Акросса, и, сложив руки под подбородком, начинал свою речь.
— В прошлый раз я не смог принести тебе свои поздравления лично. Что ж, победил сильнейший, но, увы, не дожил до финала. В этот раз у нас, похоже, другая расстановка сил. Вспомни-ка, от чего ты хотел здесь смерти, Акросс?
Тот морщится, вытаскивая из чужой памяти обрывки, осматривает лица, будто начиная фокусироваться и узнавая, сжимает зубы и больше не улыбается.
— Что случилось? — вмешивается Тим негромко.
— Его дочь — Щелочь. Она обвинила меня в попытке изнасилования.
— Пф, бывает, — прыскает Барс, и тут же замирает, осознав: зализанные волосы Легиона, алмазные запонки в манжетах пиджака, сигара в переднем кармане. Весь он выглядит, как стереотип на мафиози.
— Он босс мафии, — кивает Акросс. Барс этого не понимает: Легион всегда занимает высокое положение главного злодея. Если бы они попали в фентези, Легион был бы каким-нибудь Владыкой Ужаса.
— Это шах, — ухмыляется Легион, слегка опустив лоб вперед, затем переводит резкий взгляд на Тима, но тот не вздрагивает и не меняется в лице.
— И твоя семья.
— Это уже не моя семья.
— Да, но не могу же я сказать своим людям: «Ребята, мы не будем их убивать, потому что сущность из другого мира поменялась местами с человеком, которого мы шантажировали, и теперь плевать он хотел на наших заложников». По почте получишь, что обещано. Я прикажу убить их быстро.
— Я не сделаю такой же поблажки тебе, — обещает насупившийся Тим. Он сидит на подоконнике, левая рука завязана чем-то вроде вафельного полотенца и на запястье проступает кровь.
— Итого: дальше совпадений нет, — констатирует Легион, огорченно разводя руками. — Но с вами тоже приятно будет поиграть, ребята. На этот раз у меня намного больше, чем трое людей.
— Посмотрим. Мне хватит и троих, — принимая вызов, цедит Акросс, но руки на подлокотниках мелко подрагивают, хотя Барсу кажется, что это реакция остаточная, от прошлого владельца тела. Сам Барс прибавил бы, что капитану для победы хватит и Тима. Если бы тот был оружием, то ядерным. Но во всем этом остается для Барса странный парадокс — Тим никогда не мог победить Легиона. Наверное, потому, что это было привилегией капитана, и остальная команда могла только мечтать однажды одолеть главного босса.
Первыми удаляются люди Легиона, и после этого отпускает напряжение, и вроде бы свободнее себя чувствует даже притихший Тим — разминает плечо, хрустит шеей. И снова замирает, когда к нему подходит решительный Акросс, будто заранее зная, что сейчас придется спорить.
— Мы должны их спасти. Твою семью.
— Да ладно. Нам больше нечем заняться? — ворчит Тим, забираясь полностью на подоконник, устроившись на нем по-турецки. Барс занимает кресло, в котором сидел Легион — вмешиваться он не собирается, а вот Вега смотрит так, будто в любой момент их придется разнимать.
— Так и знал. Ты собираешься оставить все как есть?
— Ну да. Я ему правду сказал — мне они никто. Смутные воспоминания.
— Это приказ.
Тим совсем застывает и, кажется, вовсе не дышит. С ним невозможно было спорить. Можно сколько угодно говорить о человечности, о гипотетической реальности этого мира и ценности каждой жизни, но работали на нем только приказы. Но не в этот раз.
— Неа. Так можно всю игру слить.
— Странно слышать это от человека, который ведется на фразу «А что, без пушки ты будешь уже не таким крутым?»! — напоминает от стола Барс, перевесившись через подлокотник.
— Барс пойдет со мной, — уверенно кивает Акросс. — И Вега пойдет. Почему ты не хочешь? Как ты собрался играть? Сидеть и ждать, когда Легион сам на нас выйдет? Предложить ему чаю, а потом поиграть в русскую рулетку?
— У Тима просто какие-то проблемы со словом «семья». Тимофей, ты ведь отдельно живешь? — снова комментирует Барс, и Вега переключается, ожидая, что теперь придется разнимать этих двоих. Тим спрыгивает с подоконника, но в глаза капитану старается не смотреть, ворчит раздраженно:
— Спасать, так спасать. Если из-за этой ловушки мы проиграем, Барс перестанет коверкать мое имя.
— Не, погоди, мы так не договаривались. Мне-то в сущности тоже без разницы, кем нам угрожают. У тебя хоть смутные воспоминания, а я их вообще не помню.
— Вот от тебя вообще не ожидала, — пытается пристыдить Вега. Они с капитаном в принципе друг друга лучше всего понимают, и Вегу звали бы Акросихой, если б это звучало. Этот мир для них всех почти как придуманный, тактильные ощущения, как и потребность в еде, сне или туалете, отсутствуют почти полностью. Болевых ощущений тоже нет. Сложно относиться серьезно к чужой смерти в этих мирах, если после своей они оказываются в штабе целые, невредимые, но расстроенные от того, что выбыли из игры. Поэтому Барс только пожимает плечами, пытаясь скрыть досаду. Вега как девушка его не интересует, но почему-то все равно неловко. Тиму вот, кажется, такие вещи до фонаря.
— А ну да, как же так, бедные люди страдают потому, что Тим отказался умирать ради них. Давайте просто вены дорежем, и их отпустят. Легион ведь тоже должен играть некую роль, - напоминает Барс.
— Не думаю, что их… — начинает Тим. Вега спохватывается, только теперь заметив наспех перевязанные запястья:
— Нужно ведь швы накладывать. Это не поможет…
— Мы идем в больницу швы накладывать или мы собрались кого-то спасать? К вашему сведению, Легион мог выйти отсюда и по телефону отдать приказ их убить. Чего ему ждать?
— Нас, — пожимает плечами Барс, и тут же понимает, что пытается оправдаться в глазах девушки. — Давайте капитана оставим. Не, я не говорю, что он боится, но хочу посмотреть на лицо Легиона, когда он поймет, что план провалился.
— Ага. Давай оставим, а пока мы будем разбираться с толпой мафиози, Легион с его ребятами найдут, где мы прячем капитана и — гейм овер.
— Тима сегодня такой сознательный, что мне как-то и не верится.
— Я тебе больше скажу, — уже дружелюбнее, переняв тон шутки, ворчит Тим. — Тим в этой реальности на машине, и если мы собираемся кого-то убивать — то я бы сначала заехал ко мне домой и взял оружие.
3. Игра заканчивается со смертью одного из капитанов. Проигравшей считается команда, чей капитан убит.
У Тима — пикап, и места там хватает на троих, так что Барсу все равно приходится ехать в кузове, хотя на его настроение это никак не влияет. Вега сидит ближе к дверце, и так как водить в этой реальности может только Тим, Акросс оказывается посередине, затылком в окошко, из которого иногда долетают слова Барса. Город кругом — будто черно-белый, как фотография в газете. Может, дело в том, что уже давно за полночь, а может этот мир и при свете дня такой же серый, появившийся из мрачного боевика. Не хватает только ливня, хотя вряд ли и он как-то повлиял бы на настроение ехавшего в кузове Барса.
— У нас есть хоть какой-нибудь план? Гранаты? Танк? Водородная бомба? — спрашивает Тим, обреченный участвовать в любом безумном плане команды.
Акросс улыбается тому, что Барс бы мог на это ответить. Скорее всего что-то вроде: «Зачем нам бомба? Кидаем им Тима, закрываем двери крепче, а потом выносим трупы». Тим на эту улыбку обижается, приняв на свой счет:
— Не думаю, что это будет похоже на боевик. Ни у кого из нас нет данных Рембо или Сигала. У реальностей есть свои правила, а идти против мафии вчетвером — гиблое дело. Свалить босса — уже гиблое дело, а тем более прийти, навести там шороху и уйти.
— Просто ты никого спасать не хочешь, — напоминает Вега. Не сказать, что она недолюбливает Тима, но в некоторых вопросах они могут бодаться как два барана. Акроссу это сейчас особенно не нравится, потому что ну едет Тим куда сказали — и пусть едет, а если с ним препираться, он может выкинуть их у ближайшей автобусной остановки и поехать домой бинтовать руки.
— Именно потому, что у нас реальность не того профиля, где на пустынном складе будут картонные фигуры с мишенью вместо сердца.
Акросс почему-то не может вслух сказать: «Давай просто запустим в склад тебя и подопрем чем-нибудь тяжелым дверь». Может, потому, что не хочет сваливать на Тима всю ответственность за то, во что сам же его втянул. Может, потому, что знает — как бы ни был силен Тим, он все же не бессмертен, и при осуществлении такого плана они рискуют остаться втроем до конца игры, против Легиона, в подчинении которого мафия. Идея бежать кого-то спасать уже не кажется Акроссу такой удачной, но и оставить умирать людей, даже если те с ними никак не связаны — кощунство.
Из кузова что-то снова шутит Барс, но ветер треплет, разносит слова, и слышно лишь урывками:
— Стучимся в… сами мы не… вот круто будет.
Тим притворяется, будто все его внимание поглощено дорогой. Вега — всем своим задумчиво смотрящим в окно видом как бы напоминает, что она тут девушка и большей частью для красоты, и думать о том, как перебить всех плохих парней — явно занятие не для нее. И тут Акросса осеняет:
— Мы можем пустить Вегу вперед. Она постучится, наврет что-нибудь насчет того, что заблудилась, заглохла машина, пришла к хозяину склада, в конце концов…
Вега не спорит, ведь это предложение капитана. Пожимает плечами и уже тише спрашивает:
— Откуда вы вообще знаете, где их держат?
— Знаем, — хором отзываются Акросс и Тим, у которых остаточная память тех, чье место они заняли. Тим косится удивленно, но не спрашивает, откуда это известно и капитану тоже, тот делает вид, что не заметил взгляда.
Тим пытается настроить себя на подвиг, и при этом следить за дорогой. У человека, вместо которого сейчас живет он, трое членов семьи: отец, мать и младшая сестра. И для чего, спрашивается, в полицию пошел, имея такую болевую? Для того, чтобы у Тима было тело с машиной и набор оружия дома?

Дом у Тима тоже в лучших традициях американских фильмов — с подстриженным изумрудным газоном и девчачьим велосипедом у гаража. Для Барса люди, которых им нужно спасти, вдруг обретают внешность, объемность, и он притихает, но вскоре уже спорит с Тимом, потому что тот собирается взять себе дробовик, а ему предлагает стандартный глок. Акросу все равно, какое оружие брать, лишь бы огнестрельное, и он уже ничего не понимает в этом споре: лучше взять сильное оружие сильному игроку и быть результативнее, или слабому, которому лучше получится с мощным оружием спасти свою шкуру. Веге не совещаясь, практически на ходу, отдают полицейский шокер, и Акросс замечает, как она, пожав плечами, забирает из стола еще небольшой нож с зазубренным лезвием, явно не для чистки картошки. Самому ему тоже вручают какой-то пистолет, но ни он сам, ни его персонаж, не разбираются в марках, да и стрелять его научили только в других реальностях.
Сев в кресло и ожидая, пока его команда спорит, пока Вега бинтует Тиму запястья, он пытается вспомнить жизнь того, кем сейчас подменен.
Персонаж — хуже не придумать. Шестерка в людях Легиона, заброшенный в эту среду желанием быть круче, чем есть. Дочка босса — не влюбленная в него, нет. Любой, наверное, предпочел бы с ней переспать, чем умирать, но выбора ему не давали. Сейчас Акроссу кажется, что для нее это было чем-то вроде эксперимента: среди развращенной, жуткой жизни, проверить, убьет ли отец обидчика на ее глазах. Он пытается копнуть глубже, вспомнить больше, он уже и не слушает, о чем спорит с Барсом Вега, но, как и остальные — вздрагивает, когда раздается стук в дверь.
Тим отнимает у Барса свой глок и идет открывать, спрятав оружие за створку двери — снова, наверное, виденный в каком-то боевике прием. Но на пороге только улыбчивый парень в униформе службы доставки, с коробкой в руках.
— Срочная доставка. Распишитесь. С вами все в порядке?
Тим стоит, глядя на коробку так, будто убитую семью прислали именно в ней. Барс вдруг чувствует себя в этой реальности не на месте, ведь можно играть весело, даже если стреляешь во все, что надвигается на тебя, но в такие моменты не до веселья. «Что положено, получишь по почте».
— Да, все нормально. Просто неожиданно.
— Вас не предупредили, что будет посылка?
— Предупредили, — уже взяв себя в руки, кивает Тим, — но я не ждал, что так скоро.
«Что, если курьер тоже из людей Легиона? Что, если пристрелить его в отместку за то, что не успели?». Но Тим расписывается, забирает коробку и закрывает дверь.
— Да ладно, — пытается быть оптимистичным Барс. — может, это не они. Нельзя же так быстро, как же заманить нас в ловушку…
Тим кидает ему коробку, садится спиной к двери:
— Проверь, если хочешь. Может, Легион и правда прислал нам розы.
— Он любит издеваться. Раз не получается физически — морально.
— Тогда он должен был пристрелить их у Тима на глазах, — яростно развязывая бечевку, уже зло предполагает Барс. — Я бы вот так и сделал на его месте.
— Он понимает, что у него это может не получиться, — напоминает Акросс, подталкивая к тому, что все они и так понимают. Вега заглядывает в коробку вместе с Барсом. Они не задыхаются кашлем, не начинают блевать на мягкий ковер дома. Для них ее содержимое — такая же бутафория, как украшение на Хэллоуин, потому что мир этот иллюзорный. Барс кивает, прикрывает поспешно крышку, и осматривается, не зная, куда деть этот маленький гробик. Тим все еще сидит у двери, глядя в пол и сцепив руки на рукоятке глока.
— Это из-за вас, — вдруг констатирует Вега, но они уже и сами знают — из-за них. Знали еще пока ехали сюда — никого они спасать не поедут, потому что это форменное самоубийство, потому что банально не хотят. Желания влияли на развитие сюжета в разумных пределах. Это знали все, и все же, Барс и Тим надеялись, что желание их двоих против капитана и Веги даст равные шансы на спасение. Они не знали, что и Акросс тоже уже сдался, да и Вега не знала, поэтому укоризненно смотрит только на этих двоих, затем приподнимает коробку, предложив Тиму:
— Не хочешь взглянуть? Насколько старше сестренка той девочки, что на фотографиях?
— Да ладно, мне тоже недолго осталось. Умерли все, и где-нибудь там живут долго и счастливо, — огрызается Тим, но коробку даже в руки брать не хочет. Куда девалась истинная душа после их вселения в тело? Существовала ли вообще в этих мирах душа?
— Это другое самоубийство. Не ради себя и не потому, что все достало. А чтобы кто-то жил, - внушает Вега.
— Хочешь, чтобы я закончил? Зачем? Их ведь уже убили? — уже взяв себя в руки, стальным голосом напоминает Тим, поднимаясь. Вега молча снова протягивает коробку, и на этот раз он забирает, но выходит вместе с ней во двор, на свой ухоженный газон. Барс, изобразив что-то вроде: «Не обращайте внимания, он всегда такой», — выбегает следом, хотя идти за Тимом хотел Акросс, но втроем им там делать нечего.

Тим так и не открывает коробку. На заднем дворе они выкапывают яму, рядом с небольшим кладбищем домашних животных, где младшая сестра того, кто сейчас был Тимом, когда-то хоронила попугая, рыбок и кота. Барс молча помогает копать, сам укладывает коробку на дно ямы и начинает забрасывать землей, только теперь заговорив:
— Не волнуйся. Ты их всех убьешь. В лучших традициях боевика в какой-то момент один из них выйдет, и скажет: «Это я убил твою семью». И можешь ему железный лом в глотку загнать.
Тим работает молча, почти не напрягаясь. Память подбрасывает ему обувную коробку с котом, которого он закапывал тут под плач сестры. Кажется, он рассказывал ей тогда о том, что смерть — не вечна. А впрочем, нет, ведь это был не он, и не его сестра, и кот не его, и родители, и весь мир, и его тут, по сути, только Барс, усердно работающий лопатой, Вега, которая конечно во всем права, и Акросс, который капитан.
— У тебя ведь тоже все с родителями неладно? — вдруг спрашивает Барс, и Тим, будто очнувшись, понимает, что именно за этим тот сюда и пришел. Задать этот вопрос, один на один и непременно с этим «тоже».
— Что ты имеешь ввиду?
— Ну. Ты ведь тоже живешь… Отдельно?
— Где? — припечатывает Тим, и Барс не без обиды понимает, что он просто не хочет говорить на эту тему. О том, что есть жизнь вне игры, вне реальностей и даже вне штаба, в который они возвращаются по завершении, и который так же нереален, как и эти миры, и так же иллюзорна там боль — Барс проверял. И он закапывает уже ожесточеннее, злее, и больше не пытается казаться Тиму другом, который решил разделить с ним тяжелое бремя вины. Тем паче, что бремя свое Тим как мертвое домашнее животное свалил в яму в картонной коробке и присыпал землей.

— А как ты пытался убить себя в этот раз? — спрашивает Вега, хотя и понятно уже, что ни прочищать желудок, ни перевязывать Акросса не требуется. Тот пожимает плечами:
— Застрелиться.
Тут же думает о том, что мог бы взять оружие с собой, но ведь он пытался убить себя им. Так же в свой дом он теперь не за что не пойдет, это сродни дрожи при виде Легиона: память о том, что там его могут убить, не давала покоя. Как рефлексы тела, только разум. Но сейчас он не один, он капитан и должен был что-то придумать.
Тим и Барс входят в дом так, будто чтобы поддержать друга Барс отсыпал ему своей веселости, и самому теперь не хватает, чтобы снова подшучивать.
— Отсюда надо уходить. Легиону известен этот адрес и спокойно отдохнуть он нам не даст, — тут же предупреждает Акросс.
— Да ладно, он же не взорвет дом, и не подожжет его со всех углов. Он тоже поиграть хочет, — возражает Барс. — Я вот что думаю — а может они живые еще. Может, им просто…
— Да поздно уже! — снова вспыхивает Вега. — И я сомневаюсь, что кто-то из вас так же сильно хочет, чтобы они жили, как до этого не хотели помогать.
— Мы не супергерои, — возражает Тим спокойно, — мы не спасаем мир или невинных людей. Только если Легион хочет уничтожить мир или… Или эти невинные люди — часть нашей команды.
— Тогда мы не такие уж и невинные. Как раз очень даже виноватые, — вступила Вега.
— Не суть, — обрывает Барс. — Он прав. Мы тут, чтобы играть. И далеко не всемогущи. Котят с деревьев не спускаем, альтруизмом не занимаемся. Убиваем только тех плохих людей, которые хотят убить нас.
— Вы меня не слушаете. Впервые в этой реальности решил сделать что-то как капитан. Уходим отсюда, пока дом не обстреливают. Сидеть и ждать проблем на месте глупо, — встает Акросс, думая, что рост прибавит его словам веса. Остальные отворачиваются друг от друга, хотя и не спешат еще покидать дом.
— Слушайте. У нас тут ведь телефоны есть. Америка все-таки, — опоминается Барс, роясь в карманах.
— Американский боевик, я бы сказал, — напоминает Акросс. — Но да, есть. А еще мой номер, как и номер Тима, есть у Легиона.
— Через телефоны он вас не убьет, — напоминает Барс, — Я к тому, что давайте сюда номера. Если что, мы можем созвониться.
— А что, мы собираемся разделиться? — не понимает Вега, тоже проверяя карманы на наличие телефона.
— Мы никогда не собираемся, — ворчит Тим, заодно удаляя почти не глядя фотографии и сообщения прежнего владельца как этого тела, так и телефона.
— Легион не знает, где искать меня. И Вегу. Дайте вспомнить, где и с кем я живу, — задумчиво и уже куда серьезнее тянет Брас. — Квартира, практически одна комната, соединенная с кухней. Но я там живу один. Почему бы и нет, спать нам все равно не обязательно. Только давайте в этот раз возьмем другую машину, я в кузове не чувствую себя в безопасности.
— Ключи второй машины у отца, но я разрешаю тебе взять подушки, чтобы ехать было мягче. И брезент — там, кажется, собирается дождь.
— Иногда ты такой заботливый, что лучше сразу ногу ломай.

Акросс никогда не понимал, что такое их враги. Они не могли быть столь же реальны, как он и его команда, невозможно представить себе кого-то, добровольно принимающего роль злодея и убивающего в угоду игры. К тому же их можно было назвать шаблонными, порождением подростковой фантазии. И в такие минуты не понимал, почему враг Тима выглядел как девочка-подросток. Не лучше ли ему было придумать для вечного противостояния кого-то вроде Легиона — выше него ростом и шире в плечах. С остальными было вроде как все понятно, противница Веги и вовсе производила ощущение Веги же, только постарше и с другим полюсом силы.

@темы: творчество, Рассказ